Неточные совпадения
Мне как-то раз случилось
прожить две недели
в казачьей
станице на левом фланге; тут же стоял батальон пехоты; офицеры собирались друг у друга поочередно, по вечерам играли
в карты.
Все возмутились, но сделать ничего нельзя было. Отозвались тем, что начали ему наперебой давать частные уроки, — и этим он существовал, пока силы были. Но пришла старость, метаться по урокам сил нет, семьища — все мал мала меньше…
В нужде
живет старик
в своем домишке
в станице Персияновка.
Сидя третий день
в номере «Европейской гостиницы», я уже кончал описание поездки, но вспомнил о цепях Стеньки Разина, и тут же пришло на память, что где-то
в станице под Новочеркасском
живет известный педагог, знающий много о Разине, что зовут его Иван Иванович, а фамилию его и название
станицы забыл.
Вследствие сего вышедший из-за польской границы с данным с Добрянского форпосту пашпортом для определения на жительство по реке Иргизу раскольник Емельян Иванов был найден и приведен ко управительским делам выборным Митрофаном Федоровым и Филаретова раскольничьего скита иноком Филаретом и крестьянином Мечетной слободы Степаном Васильевым с товарищи, — оказался подозрителен, бит кнутом; а
в допросе показал, что он зимовейский служилый казак Емельян Иванов Пугачев, от роду 40 лет; с той
станицы бежал великим постом сего 72 года
в слободу Ветку за границу,
жил там недель 15, явился на Добрянском форпосте, где сказался вышедшим из Польши; и
в августе месяце, высидев тут 6 недель
в карантине, пришел
в Яицк и стоял с неделю у казака Дениса Степанова Пьянова.
Вторая Василиса Дмитриева,
в замужестве также Есауловской
станицы за казаком Григорием Федоровым, по прозванию Махичевым; да третий сын отца ее, а ей брат родной Иван Дмитриев, по прозванию Недюжин,
живет в Есауловской же
станице служилым казаком и по отъезде ее
в здешнее место был при доме своем и к наряду
в службу
в готовности.
13. Домом они
жили в Зимовейской
станице своим собственным, который по побеге мужа (что дневного пропитания с детьми иметь стало не от чего) продала за 24 руб. за 50 коп. Есауловской
станицы казаку Ереме Евсееву на слом, который его
в ту Есауловскую
станицу по сломке и перевез; а ныне особою командою паки
в Зимовейскую
станицу перевезен и на том же месте, где он стоял и они
жили, сожжен; а хутор их, состоящий так же неподалеку Зимовейской
станицы, сожжен же.
Оленин готов был бежать от комаров; ему уж казалось, что летом и
жить нельзя
в.
станице.
Мужское население
станицы живет в походах и на кордонах, или постах, как называют казаки.
В походах,
в крепостях ему было хорошо; но только здесь, только из-под крылышка дяди Ерошки, из своего леса, из своей хаты на краю
станицы и
в особенности при воспоминании о Марьянке и Лукашке ему ясна казалась вся та ложь,
в которой он
жил прежде и которая уже и там возмущала его, а теперь стала ему невыразимо гадка и смешна.
Так и чувствовалось Оленину, особенно
в этот вечер, что тут
в станице его дом, его семья, всё его счастие и что никогда нигде он не
жил и
жить не будет так счастливо, как
в этой
станице.
— Годов тридцать атаманствовал он, а лямки никогда не покидал, с весны
в лямке; а после путины
станицу поведет… У него и сейчас есть поклажи зарытые. Ему золото — плевать… Лето на Волге, а зимой у него притон есть, то на Иргизе, то на Черемшане… У раскольников на Черемшане свою избу выстроил, там жена была у него… Раз я у него зимовал. Почет ему от всех. Зимой по-степенному
живет, чашкой-ложкой отпихивается, а как снег таять начал — туча тучей ходит… А потом и уйдет на Волгу…
— Раньше!.. Раньше-то за одно погляденье на русского человека там трёшну платили. Я вот годов десять тому назад этим самым и промышлял. Придешь
в станицу — русский, мол, я! Сейчас тебя поглядят, пощупают, подивуются и — получи три рубля! Да напоят, накормят. И
живи сколько хочешь!
И поплыли мы к Царьграду по Черному морю и,
поживши мало время
в Царьграде, переплыли
в каюках Мраморное море и тамо опять пришли к нашим старообрядцам, тоже к казакам славного Кубанского войска, а зовется их
станица Майносом.
Он навсегда уезжает из
станицы. Жалок его отъезд. С глубоким равнодушием все смотрят на уезжающего, как будто он и не
жил среди них. И ясно: Оленин стал всем чужд не потому, что не сумел удержаться на высоте своего самоотвержения, а потому, что
в нем не оказалось жизни, — той жизни, которая ключом бьет окружающих людях —
в Лукашке, Марьяне, дяде Ерошке.